В ходе одного из недавних заседаний правительства премьер-министр Никол Пашинян заявил: «Вся государственная система сопротивляется революции, и я сломаю это сопротивление». Это заявление вызвало неоднозначные комментарии. По мнению части народа, в государственной системе действуют контрреволюционеры, которые саботируют радикальные реформы, предпринятые премьер-министром. Это напоминает борьбу с «вредителями» при Сталине. Другая часть придерживается мнения, что речь здесь идет о профессиональном банкротстве «революционных» кадров, а также об отсутствии стимулов для самоотверженной работы. Есть также суждения, что премьер-министр просто ищет «козлов отпущения», чтобы свалить на них недостатки. И лишь немногие пытаются понять, были ли начаты серьезные реформы в «государственной системе», и если да, то где можно найти концепцию этих реформ, их научные обоснования и, в конечном итоге, цель того, что мы делаем и что хотим получить. И трудно сказать, какой общий вывод может сделать из вышеупомянутого утверждения и распространенных мнений, скажем, среднестатистический аналитик, поскольку не было высказано ни одной систематизированной точки зрения.
Система управления - очень сложный организм. Чтобы сделать ее цельным механизмом посредством реформ, прежде всего требуется проводить большую наукоемкую работу, которая подразумевает эффективный менеджмент, глубокое знание разных теорий управления системами и кадровым потенциалом.
Но, чтобы достичь этого, необходимо уточнить, что такое «революция», кто и почему ей противостоит, какую государственную систему мы имеем и какой системой хотим заменить и, следовательно, определить инструменты и критерии набора персонала. Поскольку речь идет о государственной системе, осуществление таких реформ также предполагает адекватную политику, государственную пропаганду и информирование общественности о проводимом политическом курсе.
Существуют закрытые и открытые системы. Создание закрытых систем требует наличия «своих» и «чужих». Открытые системы работают в соответствии с демократическими правилами, то есть, как наличием гибких систем социальных лифтов, так и четкими стандартами выбора кадров.
После смены власти в Армении складывается впечатление, что мы имеем дело с закрытой системой управления, где очерчены границы «своих» и «чужих». «Свои» оказались в государственной системе, в буквальном смысле, с улицы, в результате уличной борьбы. В отличие от сотрудников среднего и низшего звена, они получают щедрые бонусы. Это – результат сортировки людей. Очерчены также возрастные параметры, названы «новые» и «старые». Между тем, не определены новые приоритеты государственной системы, стандарты профессиональных способностей кадров и, в целом, цели и перспективы реформ.
Из слов премьер-министра можно предположить, что он имеет в виду «старых» кадров, которые противостоят реформам и сопротивление которых нужно «сломать». Прежняя система характеризуется как коррупционная: коррупция была той силой, которая цементировала и двигала государственную систему. По его словам, системной коррупции поставлен конец, и руководящие кадры получают бонусы, призванные стимулировать их честную и добросовестную работу. У «новых», кажется, есть стимул для достойной работы, а что изменилось в жизни «старых» работников системы? Лишившись предполагаемых коррупционных «бонусов», они, естественно, не имеют стимула для добросовестной работы и, по словам премьер-министра, «сопротивляются», либо работают между прочим, соразмерно с получаемой небольшой зарплатой. Для изменения ситуации нужны решения. Но пока непонятно, каковы эти решения.
После осмысления всего вышесказанного возникает вопрос: так кого и что хочет «сломить» премьер-министр, и возможно ли «сломом» построить Новую Армению?